Кланы собачников и молодых мамочек с колясками

Не спорю, не часто среди наших современников можно встретить гиперчувствительных индивидуумов. Из той допотопной породы, что под пером классиков при малейшем поводе смущались и пламенели, аки маков цвет.

Но назвать это урбанистическое недоразумение парком, не зардевшись от стыда, способны лишь чиновники, отвечающие за благоустройство города.

Этот тезис едва не ежедневно можно услышать от представителей двух славных кланов: собачников и молодых мамочек с колясками – наиболее постоянных обитателей нескольких разбитых лавочек и худосочных аллеек. Но, увы, на этом трогательное единодушие между ними заканчивается.

Тезисы, что собаки – тоже люди, при том, не из худших, а значит, им где-то нужно выгуливаться, оставляют молодых родительниц равнодушными. Они искренне недоумевают, зачем некоторые заводят псарню посреди города, где тесно и самим людям.

Собачники так же откровенно сочувствуют мирно гукающим в колясках малышам и сокрушаются о будущем нации: ясно же, кого могут воспитать эти истерички. Если тут вообще уместно слово «воспитание».

В общем, жизнь в парке всегда насыщена до предела.

А ведь бывают еще и жалкие отщепенцы, которых искренне презирают представители обеих групп!

Ну, ладно, дамочка, явившаяся в «парк» с пушистой розовой болонкой — да-да, именно розовой, без преувеличения! — и одновременно, с коляской, украшенной россыпью стразов! Она оказалась достаточно сообразительна, чтоб понять: попала куда-то не туда, — и убраться в другое место, больше смахивающее на царство гламура.

Но вот бабушка с громадным гусем… Спрашивается, где и, главное, зачем можно разводить подобных монстров посреди блочных пятиэтажек? На балконе? Впрочем, это – на совести гусевладелицы. Зачем, на первый взгляд, кажется наивным вопросом: не одни вы любите гусятину.

Но тогда непонятно: сколько же будущее жаркое нужно доводить до кондиции?! Потому как гусь появляется в парке третий год и что-то незаметно, чтоб эта птица честно стремилась прибавить в весе. Слишком уж активно она мотается туда и сюда.

Владельцы особо нервных собак клятвенно уверяют, что это чудо в грязно-белых перьях – прямой потомок тех самых, римских сторожевых, гусей. Или эксперимент министерства оборона, проходящий обкатку в полевых условиях. Мол, таких гусей будут в дальнейшем применять при охране первых лиц государства, если они (первые лица, а не гуси, конечно) решат лично освидетельствовать темпы развития животноводства в наших селах. Вместо собак, для конспирации.

Пока же страдают не возможные террористы, а мирное население.

Ну, это уже художественное преувеличение. Сенька, как подзывает, обычно без особого успеха, его хозяйка, на волкодава, пусть и в перьях, никак не тянет. Тем более, что на коляски и мамаш он реагирует вполне снисходительно. Что взять с младенцев и их мамаш? Разве собственнолапно встречает у хода в парк всех новеньких, стремиться заглянуть вовнутрь тканевых пещерок-колясок, чтоб убедиться: там человеческий птенец, а не что-то недозволенное. Многие мамаши пугаются, машут руками на «агрессора». За что и удостаиваются презрительного гогота: «гусыни!». Малыши, обычно, реагируют на Сеньку куда сдержанней и он удаляется с чувством выполненного долга.

Собачью мелочь, уступающую ему в размерах, гусь тоже не трогает. Разве что иногда, пребывая в философском настроении, разглядывает шавок, склонив голову набок, а потом коротко бормочет нечто вроде: «Каких уродов не бывает на свете! Ну ладно, не всем же быть гусями…» Лай всяких болонок и мопсов он игнорирует едва не принципиально.

А вот некоторые из собак покрупнее, особенно известных своим бойцовским характером, носят, если не на шкуре, так в памяти,  отметины от гусиного клюва.

Если кто не изведал на практике, так пусть поверит на слово: щипок разгневанного гуся мало похож на нежную ласку. И короткая собачья шерсть ненамного смягчает спектр болевых ощущений.

Хозяйка же Сеньки вполне резонно отвечала на все жалобы: мол, нигде не указано, что на гусю следует надевать намордник или позволять ей зачахнуть без свежего воздуха в четырех стенах. Что ж это за собаки такие, что сперва на невинную птицу лают и кидаются, а потом улепетывают, поджав хвост? Стоит ли из-за таких скандалить?!

Пожалуй, из четырехлапых обитателей парка лишь один пес не высказывал заинтересованности, не говоря уже о страхе или агрессии, по отношению крылатому вредине. Чем, пожалуй, крайне разочаровывал гордую птицу.

Впрочем, справедливости ради, следует сказать, что этот пес вообще редко обращал внимание на окружающих. Те же и вовсе стремились держаться подальше от странного пса и его не менее странного владельца.

По этой парочке можно было сверять часы: ровно в половину седьмого они появлялись на аллейке. И скрупулезно гуляли около часа. Притом, у обоих был такой вид, словно они поглощены не слишком привлекательной, но важной работой, которую следует выполнить как можно лучше.

После хозяин спускал подопечного с поводка, как бы намекая, что тот должен теперь подвигаться сам, для моциона. Но крупный двортерьер не спешил воспользоваться свободой. Он тут же садился рядом с хозяином на дорожке и слегка отворачивал голову. Словно слегка стесняясь действий своего человека.

А тот начинал ритмично приплясывать, прикрыв глаза, чтобы лучше сосредоточиться на отрывистых ритмах, бьющих по его ушам через дешевые наушники старенького плеера. Это продолжалось с полчаса. На сосредоточенном лице мужчины постепенно проступало чувство странного удовлетворения.

После он останавливался, словно по невидимому приказу, и превращался в обычного не слишком ухоженного горожанина средних лет.

— Уже нагулялся, Бой? Умница. Ну, пошли, у нас еще дела, — каждый раз произносил он.

Дворняга так же молча поднималась, давая прицепить к ошейнику поводок. И они шли вместе по каким-то своим делам.

Бой, вообще, был молчаливым. Почти никто не слышал его лая. Он и рычал-то всего пару раз, когда наглые малолетки, срезая через парк дорогу к колледжу, пытались насмехаться над его хозяином.

Но таких смельчаков находилось немного: Бой не взял бы приз на собачьей выставке, но для дворняги выглядел солидно. Да и мало ли каких чудаков можно встретить на улицах крупного города? Над всеми насмехаться – так придется круглые сутки на улице торчать.

Чем привлекла эта парочка независимого Сеньку, сказать трудно. Но каждый раз он подбирался все ближе к облюбованному ими уголку парку, не обращая внимания на предупреждающие крики хозяйки.

Уяснив, что Бой не склонен обращать на него внимание, гусь прибег к неожиданному средству. Однажды он замер в нескольких шагах от необычного танцора и начал переваливаться с лапы на лапу, довольно удачно попадая в такт движений человека.

Бой мрачно приподнял верхнюю губу, обнажая клыки: это – его хозяин и ни какому-то пернатому тут насмешничать! Сенька благоразумно отступил на несколько шагов и разразился длинным монологом.

Кто знает, что разобрал пес в этом гусином гоготе. Но, похоже, там было и уверение, мол, и не думал насмехаться. Неудачная попытка познакомиться, и не более того.

Пес, хоть и прорычал все, что думает о таких знакомых, но это не остановило Сеньку. Тот зачастил «в гости» каждый день. Остановится в паре метров от Боя и начинает долго и путано рассказывать о последних новостях. Тот, похоже, смирился с присутствием болтуна, хоть и старательно делал вид, что не слышит ни единого звука.

Но вот однажды зимой Сенька и его хозяйка не появились в парке. Дело было под рождество и среди собачников прозвучало немало недобрых шуточек по поводу рождественского меню.

Но через пару дней шутники умолкли. Никто бы не признался в этом вслух, но теперь ежедневным прогулкам с домашними питомцами не хватало чего-то важного. Остроты ощущений, что ли?

Да и некоторые малыши пару раз спросили у мам, где делся «гуся»?

Что удивительно, больше всего огорчился Бой. Он даже рискнул несколько раз оставить своего хозяина в разгар танцевальных па и обойти ближайшие аллейки.

Но Сенькой не пахло. Сам же пес каждый раз чувствовал себя так, будто самовольно покинул важный сторожевой пост. От поисков пришлось отказаться.

Внешне мало что изменилось в парке. Даже наоборот, ссор слегка поубавилось, пока люди не нашли новых поводов для споров. А то, что нелюдимый пес стал и вовсе молчальником, не заметил даже его хозяин.

Но противники Сеньки зря радовались: кто знает, что за блюдо украшало рождественский стол его хозяйки, но вряд ли гусь.

Потому как «потомок римских сторожевых птиц» появился на улице в ближайшую же оттепель. За ним, припадая на обе ноги, но настроенная весьма решительно «не сдаться какой-то там хворобе», ковыляла его хозяйка.

Сенька обошел весь парк. Если зимняя грязь и была слишком холодной для его лап, гордый гусь никак это не показал.

Более того, грозным шипением мгновенно поставил на место наглого, но трусоватого щенка боксера. И с чувством выполненного долга закосолапил в сторону Боя.

Тот, забывшись от радости, сделал несколько шагов навстречу птице и слегка махнул хвостом. Но тут же улегся с самым безразличным видом и покосился в сторону танцующего хозяина: все ли там в порядке?

Длинную гусиную тираду про вынужденное заточение в квартире вместе с приболевшей хозяйкой пес встретил внешне равнодушно. Но Сенька не успокоился до тех пор, пока не выложил все подробности.

Только после этого он вновь начал прогуливаться парком. Не иначе, с целью отыскать свежие новости и поделиться ними с терпеливым слушателем…