Воспоминания ребенка войны....

Война, навязанная гитлеровской Германией, легла тяжелой ношей на плечи женщин и стариков.

О первые годы Великой Отечественной войне я знаю из рассказов моей мамы и дедушки. Наша семья из четырех человек осталась без моего дяди Андрея Воловенка и моего папаши Бугаенко Емельяна. Маме было всего 21 год, дедушке Федору 62 , бабушке Дарье – 61.

Первые немецкие войска вступили в нашу деревню Дрімайлівку Бериславского района в конце августа 1941 года. Это были войска СС, хорошо оснащены военной техникой. Зеленое село, что стояло над мелководной речушкой, притихло и замерло от незнакомого гелготу солдат в черной униформе и грохот военной техники.

В конторе нашего колхоза имени Ворошилова была образована «эсэсовцами», так называемая управа, организованный отдел полиции из трех человек. При управе была выделена специальная комната, где за опоздание на работу, за неявку и другие «провинностях», наказывали нагайками от пяти до двадцати ударов.

Установив свою власть, эсэсовцы повіялись дальше, а на смену им пришли другие войска – пехота и мотопіхота. Конец 43 года я уже помню сама, даже хорошо запомнила одного фрица со странным прозвищем Генівека, которое ему дали женщины, что работали под его наблюдением. Это был высокий солдат в форме мышиного цвета, с крючковатым носом и заклеенными папиросной бумагой губами. Женщины ненавидели его и боялись, потому что он жестоко с ними обращался.

Конец 1943 года начало 1944 ознаменовались налетом советской авиации. Помню, как с неба летели листовки, с какой радостью местные жители читали плача эти весточки своей Красной власти.

Кстати, забыла еще сказать, что жили мы с мамой в летней кухне, а дедушка с бабушкой в сарае, потому что в доме были офицеры, в одной из комнат организовали операционную. Военный хирург был хорошим специалистом своего дела. Он прооперировал одного жителя села, отца моего сверстника, по поводу туберкулеза легких. Операция прошла успешно. Он был партийцем, но его никто не выдал немцам. Разные были солдаты гитлеровской армии, одни нелюди, а другие – обычные люди, которые ненавидели войну и хотели поскорее вернуться к своим семьям.

В начале нового 1944 года, жестокие бои нашей армии за Каховку. Наше село стояло напротив Каховки, поэтому мы были очевидцами взрывов, которые доносились до нас.

6 января наше село немцы эвакуировали в направлении Николаевской области. Свят-вечер, мы встретили в дыре, вырытой в скирде соломы. Помню, как горела свеча и керосиновый фонарь. Мы ели кутью, узвар, картофель в мундирах, лук. Бабушка моя была глубоко верующей и поэтому читала Библию и псалмы из Псалтыря. Этот Псалтырь и до сих пор передается из рук в руки в нашей семье.

Эвакуированы жители, кто с тачкой ручной со скарбом, а кто с мешком за плечами шли до более спокойных мест проживания. Наша семья из четырех человек, семья брата моего дедушки – восемь человек и семья моей крестной – три человека шли вместе. Наши вещи и я сверху с сыном моей крестной сидели на тележке, которая тянула запряженная в ярмо наша корова. Была очень холодная погода, снег с дождем, и я простудилась. Поздно ночью мы доехали до какого-то села, но никто не пускал в дом, чтобы обогреться и обсушиться. На улице нас встретил казак на коне из армии Власова. В руках у него была нагайка. Он постучал ею в ближайшую хату и принудил хозяина взять нас на ночлег.

Эвакуация прошла наша к Березнеговатої Николаевской области, где мы находились на постое в одном доме, там нас и застало освобождение. «Красные», как тогда называли наших солдат, заканчивали освобождение нынешней Херсонской области. Это было 10 – 13 марта.

Помню налеты наших самолетов, радость и слезы на глазах родных и знакомых. Помню, как немцы прятались под крышами домов, с ужасом глядя в небо. Ночью Березнеговата была освобождена и мы отправились к себе домой. Разбитые дома, выбитые окна встретили нас, но это была радость возвращения к родному, пусть и разбитой дома. Началось восстановление.

Лето 1945 года было горячим от тяжелой работы в поле. Мы, дети войны, неделями не видели своих матерей, потому что они уходили рано на работу и приходили поздно. Начали возвращаться с войны воины, их было так мало. Был июль месяц, я сижу на абрикосе, смотрю: идет солдат с чемоданом в руке и мешком за плечами, а навстречу ему бежит сын моей крестной и кричит – «Папа!». Отец поднял на руки сына, подбросил вверх, поцеловал, а я сидела на дереве и горько плакала, потому что уже знала, что мой отец никогда не прижмет к себе, потому что его нет в живых. Будь проклята война!

Пусть никогда в мире не погибают люди от взрывов. Пусть никогда не будет небо черным. Пусть сияет солнце, пусть будет мир!