Я вроде был — и не был. Студентом

От сессии до сессии живут студенты весело.

Это аксиома.

Студеческие годы — самые веселые, прекрасные, лучшие в жизни.

По-другому не бывает.

Да?

Но в жизни автора этих строк — журналиста, писателя и блоггера Александра Некрота — всё было с точностью до наоборот.

Более того, оглядываясь на пять лет, о которых в трудовой книжке написано «01.09.1991 — 21.06.1996 — Учеба в Волынском государственном университете им. Леси Украинки», поневоле задаюсь вопросом: «А был ли я студентом? Вообще, когда-нибудь в жизни?»

Странный вопрос, не так ли?

Неужто можно пять лет стационарно отучиться в высшем учебном заведении — да не побыть студентом?!

Чтобы найти ответ, придется выслушать (т.е. прочитать) рассказ о моей жизни в 1991-96 гг. Рассказ настолько правдивый и объективный, насколько вообще человек способен объективно оценивать свое «я», свои мысли и поступки. Поскольку Некрот не слишком удачливый блоггер, но талантливый и достаточно успешный журналюга плюс широко известный в узких кругах литератор, — рассказ обещает быть интересным. Извольте прочитать, а потом судите сами: был этот тип студентом или не был.

Родом из детства, или В институт — прямо из тюрьмы

Чтобы читатель смог понять, почему мои студенческие (или НЕстуденческие) годы были невероятно странными, придется вкратце рассказать о годах школьных.

Что со мной делали одноклассники на переменках?

«Мы с ним играли!»

Именно так они дружным хором отвечали на все вопросы учителей, почему Саша Некрот заплакал в углу, закричал от боли, прибежал жаловаться...

Со мной действительно играли.

Пинали («Жопа к стенке»), били по ушам («Наушники стерео!»), по половым органам («Не спи за рулем!»), по глазам и тоже половым органам («Заходит Чапаев в биллиардную, тушит свет и по шарам!»)...

Оглашать весь список не буду: до сих пор противно.

Сейчас в нашем с женой доме живут кошечка и пёсик — они тоже так играют: пёсик котика то за хвостик зубами схватит, то за горлышко душить начнет, а кошечка бьет собачку лапкой по носику...

Но когда я пошел первый раз в первый класс, мой интеллект уже был во много-много тысяч раз выше, чем у собачки или котика.

И я не воспринимал тех игр, которые мне навязывали одноклассники.

Да, навязывали. Ни один ни разу не спросил — а хочет ли Саша играть в такие игры?!

Мне тупо делали больно. Очень больно. На протяжении десяти лет.

Вот что такое было «Мы с ним играли!» в моем понимании.

А учителям и дирекции школы было глубоко плевать, что какому-то Саше Некроту делают больно.

Они не видели в действиях моих товарищей ничего плохого.

Я написал «товарищей»?

Да, в том-то и дело! Маленькая шпана, а потом уже большие подонки были моими товарищами!

И они заставляли меня жить по воровскому закону. По понятиям.

Учителя говорили, что нельзя списывать, надо писать контрольные работы самостоятельно. А по понятиям Крот (моя школьная кличка) должен дать списать, если же не дал — его надо избить.

Учителя говорили, что не надо давать сдачи, а надо им жаловаться. А по понятиям если ты пожаловался, то ты «шестёра», «стукач», и тебя опять же...

Вот что такое была для Саши Некрота жизнь в коллективе.

И ничего нельзя было предпринять, чтобы не жить такой жизнью. Чтобы не иметь крайне низкого статуса в глазах шпаны... извиняюсь — «товарищей».

Ибо... коллектив всегда прав! Коллектив превыше всего! Так и только так было в советской школе.

Кстати! Знаете, зачем дети ходят в школу? Думаете — чтобы учиться?

Забудьте навсегда об этой гнусной, грязной, бессовестной лжи, читатель.

В школу ходят мотать срок. Отсиживать от звонка до звонка. Я сидел десять лет, а сейчас на Украине срок увеличен до двенадцати.

Если бы советское правительство — в частности, министерство образования — действительно заботилось о том, чтобы дети хорошо учились, оно бы предоставило им право на домашнее обучение. Сейчас это также называют заимствованным словом «анскулинг».

Если советское правительство мне такой возможности не предоставило, значит, его не заботила моя учеба. Его заботило, чтобы я отсидел свой срок в тюрьме.

В результате к концу 80-х годов Саша Некрот всем сердцем ненавидел Страну Советов, которая ни за что ни про что посадила его в тюрьму. И заставила терпеть боль, унижения, побои, жестокость, подлость, несправедливость.

Эта деталь — моя ненависть к СССР — нам сейчас понадобится, читатель.

Я — «шестёра», а вы — никто

И вот — 1991 год. В мае я заканчиваю отсидку в тюрьме, в июне сдаю экзамены и получаю аттестат, в июле успешно поступаю в вуз на специальность «Украинский язык и литература», а в августе — ГКЧП и провозглашение независимого государства Украина.

Именно после всего этого Александр Некрот проходит посвяту в студенты и получает студенческий билет.

Началась студенческая жизнь? Веселая и прекрасная?

А вот как бы не так!

Почему не началась? — удивленно расширит глаза читатель.

Пожалуйста, вот причины:
1. Учеба по месту постоянного проживания (с родителями).
2. Вследствие п.1 — возможность отказаться от жизни в коллективе.
3. Вследствие пп. 1 и 2 — отказ от множества простых «радостей жизни».
4. Вследствие пп. 1-3 — невозможность начать полноценную жизнь вообще.

А теперь — поподробнее.

Поступить в универ в родном городе — значит остаться жить с родителями.

Жить с родителями — не жить в общаге.

А: «Тот не был студентом, кто не жил в общаге» — надеюсь, слыхали такое выражение?

Правда, на всех это не распространяется. Но на меня — распространилось 100%.

Если бы я жил в общаге, стать студентом пришлось бы. Жизнь заставила бы.

Но — вопрос: а почему надо было заставлять? Слабо было стать студентом добровольно?

Да, слабо.

И тут мы переходим к п.2.

«Живут студенты весело» — там множественное число. А я для себя на первом курсе выбрал... единственное.

Есть «я», а остальные — меня не интересуют. Они сами по себе — я сам по себе.

Почему был сделан именно такой выбор?!

Наконец-то. Вот зачем выше по тексту аффтар отжжигал про свои школьные годы.

Да после тех десяти лет в коллективе, о которых там шла речь, в мои планы не входило еще пять лет в коллективе! В мои планы не входило дальше мотать срок! Не входило продолжать жить по понятиям!

А что, в универе тоже жизнь по понятиям?

Ну да.

Большинство моих однокурсников и в универ пришли не учиться, а отбывать срок — лишь бы получить диплом.

А я-то, представьте себе, пришел с желанием и способностью учиться.

В результате?

Вся группа дружно удирает с пары... а я один остаюсь в аудитории.

Иду против коллектива!

Ужос?!

Ужос!!

И коллектив мне говорит: «Ты шестёра!»

Зачем он мне это говорит?

В полной уверенности, что Некрот сразу поймет всю неправильность своего поведения и перестанет отрываться от коллектива, идти против.

Но... эти надежды были напрасными.

Я продолжал вести себя так, как сам считал нужным.

А слово «шестёра» на меня ничуть и никак не влияло, потому что за десять лет отсидки в тюрьме я так и не понял (!), что же оно означает. Для меня это до сих пор страшная тайна, которую мне никогда в жизни разгадать не суждено, да и не хочется.

Я для одногруппниц (в группе включая меня было два парня, остальные девушки) был "шестёра".

А они для меня были никто.

Мы с ними вообще жили в разных мирах.

И дело не только в том, что они привыкли жить по понятиям, а я нет.

Они жили в реальном мире разрушенного СССР, а я — в выдуманном, иллюзорном, несуществующем мирке «незалежної України». Они не ненавидели ни Советский Союз, ни его преемницу Россию, а я — ненавидел.

Они слушали современную, модную музыку с текстами на русском и зарубежных языках. А моему слуху тогда были милы только украинские песни.

Они думали о том, как выйти замуж. Поступить в «семейностроительный» уже в те годы удалось примерно половине группы, а не против были все. В мои же планы не входило не то что замужество — даже женитьба.

Они были уверены, что у меня, по крайней мере, должна быть девушка. А мне было плевать: я и тогда, и сейчас уверен, что с другим полом надо либо серьезно, либо никак.

И тут самое время перейти к пп. 3-4.

Студент — тот, кто имеет деньги

Помните анекдот: «Папа, эта обезьяна — мужчина?» — «Сынок! Мужчина — тот, у кого есть деньги. А это — самец»?

Повторяю еще раз: студент — это тот, кто имеет деньги. Нет денег — нет студента. Даже если у этого индивидуума студенческий билет в кармане и он два раза в год вынужден что-то сдавать.

Бедный студент — это в моем понимании такой же нонсенс, как бедный предприниматель.

Нет, поступить в универ можно и без денег. И в 1991 году сделать это было намного проще, чем сейчас.

А вот жить весело...

На это деньги нужны. Да и какое «весело», если их нет? Голова болит, где их взять, а с головной болью не до веселья.
По крайней мере — мне.

В тюрьме под названием «школа» учили многому, но даже не пытались научить самому главному для мужчины в жизни — добывать деньги.

Следующие же пять лет после тюрьмы, по идее, я тоже не должен был думать о деньгах — а только о том, как выучиться и получить специальность. И лишь после этого полагалось начать зарабатывать.

У настоящих-то студентов денежки водятся. На стипендию прожить невозможно — и никто не пытается. Одни выпрашивают немалые суммы у родителей. Другие в выходные работают с предками в деревне в индивидуальном сельском хозяйстве, тем самым, фактически, зарабатывая те деньги, которые от предков-то получают. Третьи уже в студенческие годы устраиваются куда-то на работу, а иногда сразу на две-три. Четвертые занимаются торговлей — таковых в первой половине 90-х, между прочим, было особенно много. Пятые в те же годы успешно занимались рэкетом...

Мне первый, второй и пятый варианты не подходили вообще. Второй — потому что жил в городе и даже родственников в селе не имел, пятый — из-за не только физических кондиций, но и законопослушности, первый — родители были уже на пенсии и давать мне нормальные деньги не могли.

А для того чтобы заняться вариантом третьим или четвертым, мне надо было... получить хорошего пинка в задницу.

Опять же: зажил бы в общаге — получил бы его токо так.
А без пинка я сидел в своей скорлупе на обочине жизни и страдал от хронического безденежного депрессняка.
На последнем курсе работать-то начал, но... получал копейки. Сразу после универа работать продолжал, но... смотри предыдущую фразу. Нормальные деньги начали водиться лишь через год после получения диплома.

Тогда каким же я был студентом?!

Уточню еще раз: по моему глубокому убеждению, студент — существо материально самодостаточное. Даже если эта самодостаточность из родительского кошелька. Заработал ты деньги, отнял или выпросил, главное — чтоб они были.

У меня — не было.

Значит — я не был студентом.

Другое мнение

Перечитал статью, прежде чем отсылать, — и крепко призадумался.

Как-то слишком категорично получилось.
Разве нет аргументов в пользу того, что Александр Некрот студентом всё-таки был?

Во-первых, помните «два раза в год вынужден что-то сдавать»? Этим можно пренебречь, а можно наоборот — воспользоваться как неоспоримым доказательством Некротового студенчества.

Во-вторых, не всё же мое время проходило в скорлупе. Например, немало приятных часов подарило участие в университетской литературной студии. Там нашлись «братья (и сестры) по разуму», кое-кто даже мои националистические взгляды разделял.

В-третьих, на двоих старших курсах я был еще и членом руховской «Української студентської спілки». Вот тоже кусок именно студенческой жизни (какого качества — уже другой вопрос)...

В-четвертых... не так уж плохи у меня и отношения с одногруппницами были, пожалуй.

Они мне всё прощали. Да и я со временем принял их такими, как они есть.

Здесь небезынтересно сравнить два моих получения документов об образовании — среднем и высшем. Аттестата и диплома.

Получив аттестат, я сразу ушел из школы, чтобы больше никогда не переступать порог своей тюрьмы. Не пил, не танцевал и не ходил встречать рассвет с одноклассниками. Ведь никаких одноклассников с этой минуты для меня больше не существовало и никогда существовать не будет.

Получив диплом, я скинулся со всей группой деньгами и мы отпраздновали в баре. Там я толкнул спич, в котором признал, что мое поведение причиняло одногруппницам досадные неудобства, и пожелал, чтобы такие индивидуумы, как я, им больше никогда на жизненном пути не попадались. Мы расстались, конечно, не друзьями, но без ненависти, презрения и прочего негатива. И одногруппницы у меня после этой минуты остались: в отличие от подонков-одноклассников, их я не хочу навсегда вычеркивать из всей оставшейся жизни...

Так не был я студентом — или был?