Журналистика

Гарик – редактор модного мужского журнала. И даже если мы приятели, он все равно прежде всего редактор модного мужского журнала. Он листает фотографии с моей флэшки, останавливаясь время от времени на какой-нибудь дольше прочих; задает вопросы. Я знаю, о чем он думает: он мысленно примеряет фотографию на страницу.

Я нависаю над его плечом и комментирую кадры. Вот катер под экзотическим флагом, и я на его палубе, с сигарой и автоматом Калашникова («Вот на этой лохани мы и гоняли. С виду – груда металлолома, а развивает до сорока узлов!»). Невнятная точка почти на горизонте – настоящая пиратская шхуна. Она же, но заметно ближе: местами можно даже разглядеть копошащихся на палубе пиратов. На четырех следующих кадрах — морская перестрелка. Еще на двух — просто красивый, будто с рекламы «Баунти», пальмовый берег. Типа, лирическое отступление от жестоких реалий африканской жизни. Вот в отдалении легендарная «Фаина» («Их тогда еще не освободили…»).

«Встретимся у ихнего дома, на четвёртом квАртале…ну созвОнимся, пока», — этот случайно услышанный телефонный разговор почему-то запомнился мне. Казалось бы, что в нём особенного? Типичная бытовая беседа, кишащая стандартными ошибками. Каждый день мы слышим подобную речь, к тому же остро приправленную нецензурной лексикой, на улицах, в магазинах, офисах, парках…Постепенно даже ярые защитники русского языка, филологи и языковеды, смиряются с подобным явлением. Нормой, не вызывающей порицания, стали выражения «на фиг», «фигня» и все производные; нормой стали речевые и лексические ошибки. В этой статье мне хотелось бы немного стряхнуть то равнодушие, безразличие, испытываемое по отношению к родному языку.

Знакомый купил пистолет. Об этом от него же быстро узнала вся тусовка. Ну, дык, вебдизайнер с пистолетом – круто же! Конечно, не «маузер», не «беретту» и даже не «макаров». Не разрешено нашему населению иметь боевое оружие. Разве что за особые депутатские заслуги. Купил он не дорогой отечественный пневматический «ствол» и к нему, как полагается, кучка всяких прибамбасов. И вот он приходит в кафе, небрежно скидывает пиджак, хотя и не жарко, умышленно демонстрируя кожаную кобуру «как в американских фильмах». Лицо при этом умеренно интеллигентное и не вызывает уверенности, что он этим пистолетом умело воспользуется в нужный момент. Лицо скорее жертвы.
— Женя, ну зачем тебе пистолет? Ты же не инкассатор и даже не таксист. Ты работаешь в офисе, а на роботу и домой ездишь на машине.
— Ну, ты же видишь, что в стране творится? Не наши пришли к власти, теперь все – амба!
— Что, все?
Разведенные в стороны руки и выпученные глаза описывают политическую ситуацию в Украине.
Скажете, ну и дурак этот мой знакомый. Отдельный испуганный дурак. А по статистике разрешительной системы МВД, за год таких дураков удвоилось. И так после каждых президентских выборов, не зависимо от победителя. Да, нас пугают в телевизоре и с каждыми выборами приходится пугать все сильнее, чтобы все-таки боялись. И мы боимся и скупаем пистолеты. Но это отдельная тема, а я не могу понять, зачем вообще нужен пистолет. Как и винтовка, автомат, пулемет, танк и т.п. Зачем нужно оружие, если большинство людей не умеют им пользоваться?

Профессиональной проституткой стать очень легко. Точно так же как торговым агентом, грузчиком, или дворником, — по объявлению.
Так однажды в одной из городских газет, в разделе «Предлагаю работу», я увидела такие объявления: «Требуются девушки приятной внешности. Зарплата от 600 долларов. Проезд и проживание оплачивается» или «требуются свободные девушки без комплексов от 18 до 35 лет». И телефончик.

Я вам скажу, что в нашем городе зарплату в 600 долларов имеют разве что многостаночники высочайшего разряда. Прочие же рабочие и интеллигенция прозябают на неизменных 150-ти.
Такая откровенность объявлений возмутила. Захотелось разоблачить и вывести на чистую воду.
Женский голос на другом конце линии без церемоний сообщил, что имеется в виду именно оказание интимных услуг «богатым бизнесменам», но об условиях этой работы можно узнать только при личной встрече.

HelВстреча была назначена поздним вечером в малолюдном месте. Честно говоря, было страшновато. В голову лезли воспоминания о торговле людьми, джеках-потрошителях и прочих злодеях. Захотелось заручиться поддержкой тех, кому положено изобличать и бороться со всяким нарушением закона. С начальником горотдела милиции так и договорились: я добываю информацию, они за мной «присматривают».

Снова 9 мая и снова все в патетике: пламенные речи, уверяющие, что никто не забыт, дрожащие губы и голоса. Город залит тюльпанами и сиренью, а я с некоторых пор исподтишка рассматриваю награды ветеранов, отбраковывая в иконостасах юбилейные побрякушки. Коллега научил отличать блестящую мишуру от настоящих медалей и орденов. С тех пор на душе неспокойно.

Когда юный человек заявляет: «Я помню! А вы?» меня бесит. Да, что мы, практически все, восемнадцати-восьмидесятилетние можем помнить о той войне? Ничего! Собственных воспоминаний у нас нет. Могут быть только памятный суррогат из всегда лживых учебников истории и пересказов дедов о воспоминаниях прадедов. Но и прадеды не рассказывают правду. Многое  забылось, раздавлено под поздними многолетьями, а что-то старики до сих пор боятся говорить. Они ведь под прицелом глаз гэбэшников много раз давали всяческие подписки о неразглашении. А в той стране можно было говорить только о своей любви к Родине. О чем-то нельзя было говорить ради карьеры, о чем-то ради будущего детей, а о чем-то и ради будущего внуков и правнуков. Так и хранят старики в себе самые страшные и, может быть, самые важные воспоминания. А кто-то из участников, которым уже под 90 лет, заменил собственные поблекшие личные воспоминания свежими впечатлениями от ярких художественных фильмов. Когда-то я общалась с таким стариком, который в восторге под видом своих воспоминаний пересказывал мне новый фильм. Было жалко и стыдно.